Однажды к ней в дом постучали. За дверью оказался серый с белыми полосками белорусский кот. Немного потрепанный, но в меру образованный, он произвел впечатление любителя флиртософии. Его пряное, слегка шепелявое мурлыканье показалось знакомым. Первые слова были словно продолжением начатого разговора.

— Дитя, — сказал он с порога, облизываясь. – Ибо не время определяет движение небесных сфер, напротив, движение небесных сфер определяет время. Ответь на вопрос: что главное в беге твоем?

«Небесные сферы… время… не может быть!!! Наверно, я так давно ждала твоего появления!» — подумала Очарованная и  впустила котяру.

— Я уже давно не бегу. Бег слился с медитацией, а медитация – с левитацией. На моей дороге то цветы, то камни. Иногда – говорящие, но иногда – проговаривающиеся! – радостно затараторила она и налила молока в миску.

Пока кот ел,  она решила закинуть удочки, создать своего рода тестовый вопрос, определяющий его местоположение в ее системе.

— «Мы простые смертные, но иногда нам выпадает редкий шанс взглянуть из окна колесницы времени на свой хрупкий мир» — загадочным тоном продекламировала она.

Котяра понял, что запахло жаренным, но чем именно – сразу не разберешь. Надо непременно подыграть хозяйке – а то возьмет еще и вышвырнет ненароком!

— Знаешь, милая, у воина, есть колесо времени, и он его использует. Помнишь: одни на камни падут – те не прорастут, а те, что на благодатную почву  — тем жизнь! Но… не забывай, что и на камнях растут деревья.

Это было прямым попаданием – пальцем (точнее, лапой) в небо –  с первого раза! Очарованная не стала больше третировать кота перекрестным допросом, а, приняв игру, решила довольствоваться его новым обличьем – хоть в облике кота, хоть попугая – какая разница! Главное – это ОН! И немедля перешла к прямым вопросам о странствиях и приключениях желанного гостя.

Кот расположился на окошке, приводя в порядок намокшую мордочку. «Ну и чудная она! И не догадывается, что говорю я обычно, еще не зная, о чем идет речь, для согласия, зная заранее, что выберусь!» Это была очень, очень редкая порода белорусских лесных котов.

— О чем задумалась, милая?

— Не могу никак понять, что это значит – «секс – без квадратов», — сказала она, перелистывая страничку желтого журнала. При этом  попыталась напустить на себя безразличный вид – будто бы говорить с незнакомым котом о сексе для нее, независимой эль-аюнки, — пустячное дело!

— То же, что комната без углов.

— Значит ли, что это то же, что окна без стекол и кофе без сахара?

— Все имеет свои границы, или грани. А то, о чем ты спрашиваешь – трудно описать. Надо пробовать.

Задребезжал невидимый датчик и кот сообщил, что хочет прогуляться. Очарованная не стала возражать. Они дематериализовались и возникли в виде прозрачных негативов на ветках огромной яблони.

— Итак, в чем суть всего, спросила кроха, — поучительным тоном начал кошачий негатив. – Первое, что нужно – это разорвать границы привязанности.

— Усвоила. Дальше.

— Печать на руку боюсь получить я от этой свободы своей, понимаешь? Свобода – это все, что я знаю, все, чему пою я оды, и это все, что я могу тебе предложить.

— Но…если ты знаешь путь свободы – зачем думать о ее берегах и печатях?

— Ты где?

— Ты не видишь меня? Я – прозрачна!

— Может, ты устала, Крошечка, и хочешь спа-спа?… Извини, кроме одиночества вечности унести нечего из моей богом забытой страны.

Громко хрустнула ветка и – оглушительный вопль! Полосатый негатив повис на одном когте на обрывке ветви, где они только что сидели!

— ААААаааа!!! У тебя есть все, чтобы быть там же, где и я – всегда вместе!!! Давай упадем вместе, аааа???

Черные белки глаз округлились, и она замерла, прижавшись к стволу дерева, окаменевшая. Вскоре сломленная ветка восстановилась, и Кот снова сидел рядом, как ни в чем не бывало.  «Эх, ничего не получится, она слишком гордая».

Они молча брели обратно по карнизу лунной ночи.

— Не грусти. Я теперь очень занята по работе. Может, только недельки через две-три смогу поболтать с тобой.

— Буду ждать за дверью.

 ***

  [В процессе прерванного коктейля мохито]

Вдруг что-то явно застопорилось… Он исчез, будто и не было никогда. Она было рванула за ним – но – куда?… Стены непроницаемы, стекла непробиваемы… она так и сидела бы в своей келье, еслиб на край форточки не прилетела какая-то крошечная птичка и не стала чистить перышки…

—  Не кроши стены, они тебе еще пригодятся!

— Что понимаешь ты в этом, наивная албанская птица?

— Я не из Албании, я – из Эстонии!

—  С меня довольно. Пойду смешаю реланиум с чем-нибудь…

— А это… не опасно? – невозмутимо спросила птаха (кажется, соловей), не переставая выдергивать невидимые частички из своих перьев

— Все равно! Вряд ли кто-то сожалеть будет! – резко ответила Лилиана и… осеклась.

— Преувеличиваете свою незначительность, сударыня.

«Вот как? Неужели? Кто ему обо мне рассказал?»

— Преуменьшаете мою ранимость, сударь. Впрочем, Вы, наверное, не из тех, кто любит слишком тонкие оболочки?

— Оболочки чего? – Соловей прекратил чистку. – Да и кто же вас ранил сегодня?

— Главное, маскарад и карнавал – верно? А на маскараде все маски из прочных материалов! – отвечала она, но всхлипы становились все реже. — И ранил меня… один… одна.. маска…

— А разве не в масках прелесть карнавала? Но как же Вас может ранить тот, кого Вы даже не видите? Вычеркни его – и все тут!

И соловей запел – совсем как тогда, в ее далеком детстве, — когда пел один  из эстонских предков, арию Мистера Икса…

— Так ты из Эстонии? Тогда скажи, почему в слове «Таллинн» две буквы «л» и две буквы «н». – Ее лицо светилось, буря была далеко…

— Понимаешь, «л» всегда две было, а про «н» — эстонцы придумали, чтобы русским напакостить… мелочные…

— Как ты с ними можешь жить?

— А как ты живешь с бедуинами? Они же только верблюдов любят?

— Они умеют слушать музыку пустыни… А ты умеешь жонглировать?

— Нет. Я только шевелить перьями могу. Синхронно с клювом. Вот, смотри! — приствистнул соловей, сделал трюк и растворился ночном мерцающем небе.

***

         Воздух в Западной Сахаре подобен расплавленному металлу. Против обыкновения, Очарованная  решила в этот день отправиться к пляжу пешком. Зазвенел мобильник, и она услышала знакомое: «Берега мирового Океана обрушили ветры на утесы, плоскогорья и горы…» Хм! Что-то новенькое! Или – хорошо забытое старое? И далее: «Любить – означает идти к другому, быть другим. Знать можно только то, что любишь». Хорошенькое дельце! Она не успела и рта раскрыть, как он продолжал: «Благословенны шипы кактусов, мы – плоды пустыни…Одни пронзены ветрами, другие ранены беспрестанным дождем иди бурей песчаников, изнемогающих от жажды, а некоторые из нас пронзены закатами, но все, в конце концов, увенчаны, полны миражей и пейзажей». Брависсимо… Ей захотелось сесть – тихо-тихо – на пороге этих мыслей и послушать… еще… и еще…

— Пожалуйста! – крикнула она, еле сдерживая рыдания. — Завтра я распадаюсь на части – дождем или звездным ветром, молниями или манной небесной – завтра! Понимаешь, завтра!!!  Но сегодня – сейчас! — я хочу твоего, только твоего водопада…

В трубке закапали гудки. И почти одновременно  за ее спиной — ироничное, но такое милое и нежно-нравоучительное: «Нельзя! Без присмотра! Бегать! У воды!»

— Котяра!!! – воскликнула она и запрыгала от радости. А он распушил гордо хвост, едва коснулся ее ноги и чинно зашагал, сопровождая бросившую хозяйку. — Как ты? Все ли в порядке у тебя?

— Ход жизни воина неизменен. Вопрос лишь в том, насколько далеко уйдет он по узкой дороге, насколько безупречным он будет в нерушимых границах. Если на его пути встречаются препятствия, воин стремится безупречно  преодолевать их. Если на своей тропе он встречает невыносимые трудности, он плачет, и все его слезы вместе взятые, не смогут сдвинуть линию его жизни и судьбы даже на толщину волоска.

— …Как бы ни обуревала его душу жажда победы, для достижения желанной цели он не гнушается игрой, и в этом становится стратегом. Верно?

— Эвелина! – выдавил измученный жаждой Воин-Кот, отказываясь от протянутой ему бутыли с водой. – У воина нет души. Есть только дух. Ты присутствовала на последней стоянке битвы воина с самим собой. Это – его путь. Путь его сердца. А игра – это его танец перед лицом собственной смерти.

— Так ты что же, так и стоял все это время у моей двери – со своими ключами?

— Лучше заперты те двери, которые можно оставить открытыми. Извини, я не прелюбодействую в мыслях и в душу не лезу. Надеюсь, ты это поймешь.

Сказал Кот — и, лениво волоча лапы, побрел вглубь своей пустыни….

© Сергеева Ирина. 2006.